Из Прушкова в Равенсбрюк

Наряду с вермахтом были задействованы подразделения СС «Рона» и 36. дивизии Дирлевангера, известные своей жестокостью и ответственные за репрессии по отношению к гражданскому населению в районах Воля, Охота, Повисле.

Люди, находившиеся еще в городе, были выброшены из своих квартир и подвалов и отправлены в лагеря в Прушков, Урсус или Пястов. Зачастую они покидали свои квартиры без еды, теплой одежды или кухонных приборов. Этот процесс сопровождался грабежлм, изнасилованиями, убийствами и поджогами со стороны немцев.

Из транзитных лагерей тысячи гражданских лиц были угнаны в концентрационные лагеря или на работу в Германию.

С середины августа до начала октября 1944г. 12 000 женщин были депортированы из повстанческой Варшавы в Равенсбрюк. При этом многие с детьми.

Среди них была и девятилетняя Барбара Пиотровска, ныне член МКР, депортированная вместе с матерью Мартой Стахович из транзитного лагеря (Дулага) №121 в Прушкове в Равенсбрюк.

Барбара Пиотровска вспоминает: «Наш товарный поезд с вагонами без крыши остановился ночью. Было темно, но ужасный прожектор напугал меня. Мужчины с собаками уже ждали нас, мы были должны выпрыгнуть из вагонов. Мне было 9 лет, и эта ситуация страшила меня. Мы все побежали к большой переполненной палатке, где моя мать нашла нам, все-таки, немного места в стороне. В этом хаосе мы потеряли контакт с нашими соседями из Варшавы. Но больше всего я все время боялась потерять в толпе мою мать». (Воспоминания Барбары Пиотровска, члена МРК, март 2020)

После Варшавского восстания Алиция Кубецка была схвачена и отправлена в Прушков, откуда днем позже ее депортировали в Равенсбрюк. «3. сентября женщин и мужчин затолкали вместе в так называемый вагон для скота. (…) Через несколько часов поезд остановился (в Бреслау), дверь отодвинули. Люди на перроне, в основном немцы, давали нам хлеб, помидоры и воду. Но это длилось недолго, сопровождавшие нас нацистские солдаты задвинули дверь, и поезд поехал дальше. (…) На следующий день (после однодневной остановки в концентрационном лагере Гросс-Розен у Бреслау) нас – женщин отвели на другой перрон и затолкали в телячий вагон. Эта поездка длилась значительно дольше. (…). Поезд многократно подолгу останавливался, но дверь не открывали ни разу. Больше всего нам не хватало воды, у некоторых из нас еще было немного еды, которую они делили на всех. Изможденными мы достигли конца пути».
( Karolin Steinke. Züge nach Ravensbrück. Transporte der Reichsbahn 1939-1945. Berlin: Metropol Verlag, 2009. - S.87).

После поражения Варшавского восстания мать и бабушка Ханны Новаковска, нынешнего вице-президента МКР, Янина Цишевска и Владислава Бушковска, были угнаны в Равенсбрюк. Янина Цишевска, тогда 24 лет от роду, вспоминает: « Немцы угрожали бросить гранаты в подвал, в котором мы с моей матерью до тех пор жили. Само здание раньше уже бомбили. Мы сбежали в церковь Святого Яцека, в котором находилась больница повстанцев. Там мы смогли остаться около двух недель, пока немцы не начали угрожать, что разбомбят церковь, если мы не сдадимся. Один мужчина вышел с белым флагом, и мы покинули церковь. Немцы теснили нас в направлении Воли. Потом мы пошли в Прушкув.
Оттуда нас в вагонах для скота доставили в Равенсбрюк. Время от времени случались остановки, и люди от Красного креста давали нам воду, а иногда кусок хлеба. Когда мы прибыли в Равенсбрюк, нас отвели в такие псевдопалатки без верха. Все было грязным и завшивленным. Там мы находились целую неделю. Потом нас отправили в баню, отрезали волосы и выставили на улицу. Два дня нас держали без одежды во дворе. А уже было холодно, поскольку мы прибыли туда в конце августа. Потом нам выдали одежду – полосатый капюшон на голову и, кроме того, разные платья с нашитыми на спине крестами, так как полосатой одежды заключенных уже больше не было…»

Станислава Ткачук, тогда в возрасте 17 лет, рассказывала: «Мы поженились в одном варшавском подвале. Это было обычным делом во время восстания. Мы не знали тогда, будем ли и как долго еще жить. Каждый час грозила смерть, и мы хотели быть вместе. (…) Мы были молоды, влюблены, это была наша первая любовь.(…) …Мы все боролись, все гражданское население. Мы организовывали продукты для пожилых людей, рыли траншеи. Наш дом полностью выгорел, мы бежали в другое здание и там, в подвале, провели почти два месяца. Не хватало воды. Чтобы ее принести, нужно было перейти улицу, которая обстреливалась немцами. И мы, молодые люди, рыли глубокие туннели. Из вырытой земли делали вал, чтобы нас не было видно при переходе на другую сторону. (…) Когда мы покидали Варшаву, мы шли буквально по трупам. (…) Мы попали в транзитный лагерь в Прушкуве. Я помню, как люди кричали, как искали друг друга в толпе. Оттуда людей перевезли в лагеря. (…) Нас везли из Прушкова в телячьих вагонах в невероятной тесноте. Мы не могли справить нужду. Поезд был окружен вооруженными солдатами, готовыми каждую минуту стрелять. Только через несколько дней была запланирована остановка, и мы могли на короткое время покинуть вагоны. Они обращались с нами хуже, чем с животными. Мы не знали, куда едем. Они говорили нам, что мы будем работать. Когда мы прибыли, выяснилось, что это концентрационный лагерь. Все плакали и горевали. И приветствие, оно состояло из ряда надсмотрщиц и вооруженных охранников с огромными собаками, которые возились друг с другом, лаяли и стремились к нам. Мы были замерзшими, испуганными и не знали, что делать. Одна из женщин сказала нам: « Это концентрационный лагерь, мы отсюда не выйдем». Ужасно – мы же были молоды, красивы и здоровы».

В музее транзитного лагеря №121 в Прушкове хранится основанный в 2011г. архив устных и письменных воспоминаний о варшавском «Дулаге 121».